В чем секрет зомби? |
Зомби, йоги и другие И тут на сцену выходят, по-видимому, древние психологические приемы устрашения... Убийство само по себе в условиях такого бесправного и жестокого жития никого не могло испугать. Требовалось что-то более страшное, чем смерть. Здесь-то и возник феномен зомби – живого мертвеца. Неугодный человек вдруг умирал. Его хоронили в соответствии с принятыми обрядами. А через несколько дней, якобы по наитию свыше, колдун приказывал его откопать, происходил обряд оживления, и бывший покойник начинал новую жизнь – жизнь зомби – отверженного всеми, вселяющего ужас живого покойника. Тайна зомби остается до сих пор нераскрытой. Известно только, что жертвам подсыпали в пищу порошок зомби, и человек умирал, но это была мнимая смерть, почти не отличимая от действительной. Основное действующее начало порошка – тетродотоксин, самый сильный из известных ядов небелковой природы. Его получают из рыбы, обитающей в Карибском море. Тетродотоксин (и это прекрасно известно молекулярным биологам) блокирует натриевые каналы мембран нервных и мышечных клеток. Но, как это часто бывает, знание тонкого молекулярного механизма мало что дает для понимания явлений, происходящих в организме. Как может человек с практически полным отсутствием дыхания и сердцебиения пролежать в земле несколько суток без каких бы то ни было отрицательных последствий? Это остается непонятным. Негритянская верхушка вряд ли изобрела этот прием после переезда на Гаити. Скорее, они использовали древние навыки погружения человека в состояние, подобное глубокому летаргическому сну, который, как известно, может наступать внезапно, без видимых причин. Вот еще один пример. Нарцисс Клевис вошел в историю науки как «первый достоверно воскресший». Весной 1962 года в возрасте 40 лет он был доставлен «скорой» в госпиталь Альберта Швейцера в Порт-о-Пренсе на Гаити. Клевис дышал с трудом, кашлял с кровью, у него был жар, боли, общее недомогание. Второго мая двое врачей, один из них американец, зафиксировали смерть, тело Клевиса отвезли в холодильную камеру, а третьего мая отдали семье; его похоронили на кладбище в родной деревне. Через восемнадцать лет Клевис встретился со своей сестрой. Он рассказал ей, что находится в состоянии зомби – живого мертвеца по терминологии культа вуду. Семья узнала его, но отвергла. Нарцисс объяснил свою историю так. Его братья обратились к одному знахарю, чтобы свести с ним счеты – конфликт возник из-за земельного участка. Клевис помнил все, что говорили при его погребении, он слышал, как земля стучала по крышке его гроба. Пошевелиться он не мог, чувствовал ужасную тоску. Выйти из гроба Клевису помогли какие-то люди, потом он долго был с другими зомби. Африканцы отнюдь не монополисты этой удивительной способности – длительной жизни практически без дыхания в атмосфере, почти полностью лишенной кислорода. В журнале «Вокруг света» сообщалось, как жители одной из индейских деревень в центральной Амазонке спасались от испанских сборщиков налогов. Вся деревня, предупрежденная о приближении испанцев, – взрослые, дети, старики, а также все домашние животные прятались... на дне небольшого проточного водоема с холодной водой. При этом они могли находиться там в состоянии оцепенения многие часы до тех пор, пока обескураженные сборщики налогов не отправлялись восвояси с пустыми руками. Тут уж понятно, что кислорода в «окружающей атмосфере» не могло быть больше, чем его растворено в воде. А, как известно, в воде его содержится в сотни раз меньше, чем в воздухе, что далеко не достаточно для организма даже в состоянии полного покоя. Ведь современная физиология совершенно обоснованно утверждает, что лишение кислорода хотя бы на пять минут приводит к необратимым нарушениям коры головного мозга. Следует отметить, что в случае глубокого летаргического сна, так же, как, вероятно, и в феноменах зомби и описанного выше погружения индейцев в воду, сердцебиения, хотя и очень уреженные, сохраняются и могут быть зарегистрированы опытным врачом. Вот что пишет В. Бродов в своей монографии «Индийская философия нового времени»: «Искусство самовнушения и самогипноза в сочетании с физическими упражнениями у йогов так велико, что может приводить к феноменальным результатам. Так, опытные йоги, подавляя одни физиологические функции своего организма и активизируя другие, могут на известный период привести себя в состояние, аналогичное клинической смерти (полное отсутствие дыхания и сердцебиения), во время которого они как бы погружаются в спячку. В Индии популярна такая демонстрация «чудесных» достижений этой дисциплины, как закапывание йога в землю (причем исключается возможность махинации и обмана), и по истечении определенного срока (до нескольких суток) извлечение его оттуда вполне здоровым. Хотя, безусловно, существуют и временные пределы нахождения человека в таком состоянии. Западный исследователь йогизма Пирс Жервис рассказывает такую историю: он стал свидетелем трагического зрелища, когда вынимали из земли труп заживо похоронившего себя известного йога, надеявшегося по истечении двухнедельного пребывания в своей без обмана сделанной могиле воспрянуть из мертвых; однако его ученик так и не смог вернуть своего наставника к жизни, несмотря на самое усердное выполнение соответствующих инструкций. Более благополучно закончилась трагедия, происшедшая сравнительно недавно в Норвегии. В результате аварии автомобиль с двумя детьми затонул в ледяной воде одного из фьордов. По прошествии нескольких часов детей удалось спасти и вернуть к жизни. В чем же секрет этого удивительного состояния между жизнью и смертью? Каким образом в таких экстремальных условиях остается в целости и сохранности весь сложнейший биологический механизм живого? Приоткрыть завесу позволили опыты, проводившиеся, как это часто бывает в науке, с совершенно иными, более прозаическими целями. Еще одна функция печени Тогда нами было впервые обнаружено, что один из этих параметров – скорость протекания через изолированную печень перфузирующей жидкости – изменяется с четкой периодичностью каждые 30–40 сек. Величина этих изменений, то есть амплитуда колебаний была достаточно значительной, но самое главное, упорядоченность процесса напоминала работу достаточно стабильного генератора. Действие различных веществ, в том числе и испытываемых нами лекарств, вызывало закономерные изменения параметров этих колебаний вплоть до полного их прекращения. Пройти мимо такого факта мы, конечно, не могли. Но потребовался год, прежде чем мы научились регистрировать эти колебания сначала в острых опытах на животных, а затем и безоперационно, то есть, как принято говорить в физиологии, ин ви-во. Выяснилось, что такие периодические изменения претерпевают не только скорость кровотока и кровенаполнение печени. Практически все ее характеристики, которые можно было зарегистрировать в динамике, оказались затянуты в этот странный ритм. Ведь периодичность дыхательных движений крысы в 30–50, а сердечный ритм в 120–150 раз выше. Оказалось, что такая периодика изменения параметров кровотока характерна не только для печени крысы. Печень мышей, морских свинок, кроликов в этом отношении ничем не отличалась. Исследователь идет от фактов к гипотезе. Гипотеза и теория по Вернадскому – только инструмент для развития науки. Они не остаются на решете познания после многолетней фильтрации. Там место только фактам и их обобщениям. Но без гипотезы часто фактов и не добудешь. Вот мы и выдвинули гипотезу о том, что печень, занимая центральное место в регуляции кровотока органов брюшной полости, помимо множества важнейших для всего организма функций, выполняет еще одну. Сосудистая система печени является дополнительным насосом (главный насос кровеносной системы – сердце), перекачивающим кровь от основных органов брюшной полости в общее венозное русло. И это далеко не малая доля общего кровотока, а 30–40%, в норме и 50–70% при повышенных нагрузках. Здравый смысл подсказывал, что такое «портальное сердце» (то есть связанное с воротной веной , от лат. portalis – воротный) существенно облегчило бы выполнение печенью своих многогранных функций. Тем более, что портальная система печени – единственная в организме сосудистая сеть, работающая под очень низким давлением (всего около 10 см вод. ст.). Первые же эксперименты по проверке гипотезы о существовании «портального сердца» показали, что мы на верном пути. При прекращении дыхания и сердцебиения и даже при удалении сердца кровоток по портальной системе печени у животных продолжался еще 30–40 минут. Да, в экстремальных ситуациях – при шоке, кровопотере, передозировке наркоза и т. п. – запускается механизм, благодаря которому печень депонирует (передает) поступающую от органов пищеварения кровь и по мере надобности активно сбрасывает ее в венозную систему. Как раз в эти дни в лабораторию зашел наш коллега – человек прямолинейный и зачастую излишне скептический по отношению к чужим достижениям. Холодно выслушав наш восторженный лепет по поводу открытия, он небрежно бросил: «Во-первых, все это чепуха, а во-вторых, я где-то об этом читал», – и, покопавшись в портфеле, извлек пухлую пачку библиографических карточек, быстро нашел нужную и протянул нам... На следующий день в Ленинской библиотеке перед нами лежала весьма замечательная работа доктора медицины Московского университета А. А. Цейтлина, написанная еще в 1911 году, которая и увела нас вглубь веков. «Первого декабря я велел привязать кобылу в лежачем положении на спине. Обнажив левую бедренную артерию на расстоянии около трех дюймов от брюха, я ввел в нее медную трубку около 1/6 дюйма в диаметре; к ней посредством другой плотно пригнанной трубки я присоединил стеклянную трубку приблизительно того же диаметра, длиной в 9 футов. Когда была развязана лигатура на артерии, то кровь поднялась в этой трубке на 8 футов и три дюйма. Но она не достигала полной высоты сразу; она мгновенно устремилась приблизительно на половину высоты и затем постепенно поднималась с каждым ударом пульса на 12, 8, 6, 4, 2, а иногда на 1 дюйм. Когда она достигла полной высоты, то стала подниматься и падать при каждом и после каждого удара пульса на 2, 3 или 4 дюйма. Иногда она падала на 12 или 14 дюймов и давала здесь в течение некоторого времени такие же колебания вверх и вниз при каждом ударе пульса, как и в то время, когда достигала полной высоты. Она вновь возвращалась к последней после 40 или 50 пульсаций». Чем же интересен эксперимент Гейлса? Обычно обращают внимание на два аспекта: артериальное давление довольно высокое – около 180 см. вод. ст. (сравните с портальным давлением – 10 см. вод. ст.), артериальное давление меняется в такт с пульсом. Для нас же интерес представляет последняя часть протокола, которую обычно оставляют без внимания. Из нее ясно, что уже в первом инструментальном измерении артериального давления присутствуют медленные колебания с периодом (как отметил Гейлс) 40—50 ударов пульса (то есть около 40—50 сек), которые в четыре раза превышают по амплитуде пульсовые волны. Прошло столетие. В 1831 году гениальный физик и врач Ж.-Л. Пуазейль изобретает специальный прибор для измерения артериального давления – U-образный ртутный манометр, а в 1847 году известный физиолог К. Людвиг добавляет к нему поплавок и получает первую непрерывную запись этой важнейшей характеристики функционального состояния сердечнососудистой системы. Но куда же исчезли медленные колебания? Даже знаменитый К. Бернар, расцвет деятельности которого приходится как раз на середину XIX века, не упоминает о них в своих работах. Всегда трудно найти причины многолетних, а иногда и многовековых провалов в истории развития науки, когда одно и то же явление переоткрывалось по нескольку раз. Можно только предположить, что переход от водяного манометра, который фактически использовал Гейлс, к более удобному ртутному манометру Пуазейля снизил чувствительность метода более чем на порядок (плотность воды в 13 раз меньше плотности ртути). Колебания Гейлса просто перестали замечать! И только в 1865 году, когда появились более чувствительные методы исследования (мембранные манометры), пресловутые колебания появились вновь. Их заново описал основоположник экспериментальной патологии в Германии, доктор медицины Л. Траубе, а его работу развил немецкий физиолог Е. Герин С этого момента медленные колебания артериального давления заняли надлежащее место в физиологии под названием волн Траубе – Геринга, или волн третьего порядка. Низкой чувствительностью метода объясняется, по-видимому, и тот факт, что Траубе и Герингу удавалось четко зарегистрировать эти колебания только в экстремальных состояниях животного (свои опыты они проводили на собаках). Колебания возникали при асфиксии (состоянии удушья), сильной кровопотере, отравлении цианидами, кураре и другими ядами, иначе говоря, в условиях пониженного снабжения центральной нервной системы кислородом. Кроме того, Геринг установил еще один важный для нас факт – сердце не играет никакой роли в происхождении этих волн. Объяснение их природы, сделанное Герингом, было, естественно, выражено в духе того времени – «...сосудистой системе свойственны собственные дыхательные движения, синхронные с ненормально редким дыханием». Как видим, о печени и тем более о печеночном насосе нет пока ни слова. Первый и, по-видимому, предпоследний шаг в этом направлении был сделан в замечательном исследовании А.А. Цейтлина, с работы которого, собственно, и началось наше путешествие. Сопоставляя динамику изменения кровенаполнения печени собак с величиной артериального давления, Цейтлин показал, что «...кроме дыхательных и пульсовых, на кривой объема печени можно видеть ритмические волнообразные колебания большей длины и высоты волн, соответствующие колебаниям артериального давления Траубе – Геринга», на приведенной Цейтлиным диаграмме период этих колебаний равен 35 секундам. 250-летний круг исследований, наконец, замкнулся! Тщательное изучение диссертации Цейтлина показало, что обнаруженные нами колебания портального кровотока суть переоткрытый феномен Цейтлина, а волны Траубе – Геринга, замеченные еще Гайлсом, – лишь прямые отражения работы портальной системы печени. Так вот, вспомним, что как раз в то время, когда на Гаити образовалась новая 500-тысячная колония рабов, выдающийся экспериментатор XVIII века Ст. Гейлс удивил своих прихожан необычной проповедью (ведь он был священником), в которой впервые обнародовал данные о колебаниях портального кровотока, хотя сам Гейлс об этом, конечно, и не подозревал. Кстати говоря, к моменту подтверждения гипотезы «портального сердца» наши знания о зомби исчерпывались только сюжетами фильмов ужасов, в которых зомби часто выступает в роли главного героя. Но именно в это время в газете «Известия» появилась заметка «Тайна зомби», пересказанная нами в начале статьи. Далее события развивались с лавинообразной быстротой. В часовой беседе авторы статьи извлекли из своей памяти и выстроили в ряд все те случаи, которые описаны вначале, и пришли, как нам сейчас представляется, к очевидной мысли – все они суть вариации одного из основных состояний жизни, которое с полным правом можно обозначить как третье состояние – два других, очевидно, бодрствование и сон. Безусловно, это состояние более удивительно и необычно, чем, скажем, просто сон. И вместе с тем в природе, как мы поняли из той же беседы, весьма распространены анабиоз, гипотермия (понижение температуры тела), возможно, спячка у ряда животных и т. п. Крысу под наркозом поместили в ванночку с холодной водой, подключили датчики и стали ждать. Через час температура тела крысы упала до 20°С, частота дыхания и сердцебиения неуклонно падали. Прошел еще час. Дыхание крысы стало очень слабым, его частота снизилась в несколько десятков раз, пульс упал в 15–20 раз (в пересчете на человека это 3–4 удара в минуту). Но самое главное, амплитуда колебаний кровенаполнения печени возросла в несколько раз и продолжала расти. Правда, период их тоже увеличился (100–150 сек). Одно было очевидно – «портальное сердце» резко усилило свою работу. Время шло. 7, 8, 9 часов вечера – ситуация оставалась прежней. Во избежание семейных конфликтов в 10 вечера эксперимент пришлось прекратить. Аппаратуру отключили, но крысу оставили в ванночке. Каково же было удивление, когда наутро крыса была жива... Последующие эксперименты окончательно убедили нас в том, что в поддержании жизни животного при гипотермии, когда жизнь еле теплится в организме, «портальное сердце» играет решающую роль. При этом вся сердечно-сосудистая система затягивается в ритм работы «портального сердца», возможно, следующим образом: при ослаблении деятельности сердца (при гипотермии, массивной кровопотере и вообще терминальном состоянии) печень депонирует в себе кровь, поступающую из артериальной системы, в результате в нижней полой вене крови не хватает и сердцу нечего перекачивать, артериальное давление падает. В следующей фазе печень выбрасывает депонированную кровь в нижнюю полую вену, активизируется сердце, в первую очередь, снабжая кровью мозг, что приводит к стимуляции дыхательного центра – животное совершает одно-два дыхательных движения. При этом артериальное давление возрастает, далее процесс повторяется. Очевидно, что печень в таком режиме становится водителем общего ритма. Именно эти колебания артериального давления заметили Траубе и Геринг в терминальных состояниях, именно такие сердцебиения и дыхание легко не заметить у зомби и йога. Где может найти применение новое знание о «портальном сердце»? Ведь, с одной стороны, йоги владеют тайнами третьего состояния уже тысячелетия, с другой, очевидно, что феномен «портального сердца» и его активации не может объяснить всего комплекса событий, происходящих при этом удивительном явлении. Следует еще разгадать немало загадок, прежде чем феномен приобретет прочное научное объяснение. Что происходит с мозгом? Как перестраивается биоэнергетика нервных клеток? Как осуществляется пробуждение? И т. д., и т. п. Авторы |