— Мурзик! Откройте, — сказали ребята, и гномы дружно бросились к дверям. Действительно, это был Мурзик. Весь мокрый, взъерошенный, дрожащий и какой-то странный. Даша взяла его на руки, начала гладить и согревать. Егор принёс оставленную для Мурзика котлету и молоко. Мурзик, хотя и был явно голоден, даже не посмотрел на еду, вырвался от Даши и забился под кровать. А там уже был Тимур (молодой дог, с которым они очень дружили). Тимур давно забился под кровать — он очень боялся грозы и не вылезал оттуда, хотя гроза часа два уже как окончилась. Тимур начал вылизывать Мурзика, как он это всегда делал, когда хотел показать ему свое высшее расположение.

Через минут десять вылизанный Мурзик вылез из-под кровати, с аппетитом съел котлету и выпил молоко. Потом он вскочил на печь и, умывши мордочку, заговорил:

— А вы знаете, что я сейчас видел в лесу? Недалеко отсюда, за лесным сенокосом, за поляной, где растёт зверобой и валерьяна, появилась избушка. А в ней сидят и о чём-то спорят странного вида люди. Наверное, разбойники. Один из них чёрного цвета, голова, как тыква, сам толстый, похожий на шар. Другой — тонкий-тонкий, руки и ноги — как стебли, почти прозрачный; когда задевает стол и стену, то раздаётся звон. Третий — чёрный, гладкий, блестящий, весь, как на шарнирах, какой-то угловатый. Вот эти трое — по-моему, разбойники — говорят, скорее кричат, и угрожают четвёртому мужику. А тот четвёртый-то — единственный среди них симпатичный. Слегка коричневого цвета, весь какой-то мягкий, тёплый; лицо не разглядел — там довольно темно, да и сидит он спиной к окну. Но за ухом у него цветы. Этому четвёртому, наверное, плохо придётся — уж очень те трое на него наседают, — закончил Мурзик свою необыкновенно длинную речь. Раньше от него такого длинного рассказа никто но слыхивал.

Но удивляться красноречию Мурзика было недосуг. Ясно, что надо не мешкая спасать светло-коричневого человека от трёх разбойников. А тут как раз ребята заметили, что родители и бабушка спят, и дождь не так сильно стучит по крыше. Они быстро натянули сапоги, плащи и, схватив ружья, выбежали на улицу. Дождь едва моросил. На небе кое-где появились звёзды. Было холодно и сыро. Не раздумывая, пошли в лес. Впереди Мурзик, за ним Егор и Тинток, за ними Даша и Бишоп, Тимур замыкал процессию. В лесу совсем темно. Идут, ногами нащупывая дорогу. С веток за шиворот падают крупные холодные капли. Тимуру стало страшно, он прижался к Даше и пошёл между ней и Бишопом.

Мелькнул огонёк. Значит, разбойничья избушка рядом.

— Подойдём тихо. Послушаем и посмотрим, — прошептал Бишоп. Его всегда слушались, когда было опасно, потому что он был самый мудрый. — Не шумите и не врывайтесь в избу, прежде чем поймём, в чём дело, — закончил он.

Подойдя к избе, они встали у двери и у окна. Увидеть почти ничего нельзя было, внутри избы было совсем темно. Только Мурзик мог что-либо разглядеть в такой темноте. Вот что они услышали:

— Их давно надо уничтожить, и не защищай их, пожалуйста, — скрипел высокий голос.

— Полностью согласен, полностью, — булькал, как будто квакал, второй, низкий голос.

— Ну, если не уничтожить, то посадить в клетку, — звенел и дребезжал третий.

— Ну, погодите же, давайте рассудим по порядку, — остановил их приятный ровный голос: наверное, он принадлежал светло-коричневому человеку. — Пусть каждый из нас предъявит свои обвинения людям и выскажется в их защиту, если захочет, а потом вместе решим, как поступать.

— В защиту? — забулькали, заскрипели, задребезжали с негодованием три голоса. — Никакой защиты!

— Ну, давайте обвинения, только по очереди, — опять прервал их приятный голос.

— Я начну. Мои обиды — самые застарелые, — начал скрипучий голос. — Да, сами подумайте, друзья мои: я за то в обиде на людей, что киркой, ковшом экскаватора или динамитом (подумайте только — динамитом!) извлекают меня из земли. Что потом, смешав с углём, жгут огнём в печах, плавят, разливают по формам, бьют молотом (это у них называется ковать), давят валами на прокатных станах (это у них называется прокатывать), и чего ещё только не делают. Я за то в смертной на них обиде, что меня режут, на меня вешают тяжести, меня заливают бетоном, точат, сверлят, шлифуют — то есть калечат моё тело, как хотят и умеют, — тут всё-таки смысл есть: делают из ме­ня рельсы, винты, машины, мосты, инструменты. И даже приятно бывает мне обретать новую форму, быть блестящим и упругим в умелых и бережливых руках. Но меня бросают в болотах, оставляют под снегом и дождём, и страшная болезнь разъедает моё тело. Каждый год ржавчина — так люди называют эту болезнь —  отъедает от меня третью часть. А людям и горя нет: они добывают новое железо и снова делают разные нужные им вещи. А то, что мне больно и обидно ржаветь, —  это их не касается. А ведь умеют, черти, хорошо умеют защищать меня от ржавчины: покрасить, протереть сухой тряпочкой, спрятать от дождя...

— Да что там говорить, — прервал его булькающий голос, — они ничего не хотят делать хорошо. Ну, ладно, извлекли меня из глубины земли, отделили от нефти, а потом катками раздавили в широкую длинную-предлинную ленту — асфальтированное шоссе у них называется — и давай по мне катать на машинах. Кто во что горазд. Но положили-то без гравия, забыли насыпать, а ездят на гусеничных тракторах! И разбивают моё прекрасное чёрное тело в куски. Появляются во мне ямы, провалы. А то и вовсе безобразно: вдруг начнут меня перекапывать, крошить отбойными молотками — говорят, забыли трубы под дорогой проложить. Вишь ты, забыли, а меня крошить!

— А меня вообще любят разбивать вдребезги. То в окно швырнут камень, то стакан со стола смахнут... Чу, что там за садом? Какой-то шум?

Это Мурзик, устав держаться передними лапами за подоконник, с шумом свалился прямо на Тимура, Тимур от неожиданности взвизгнул, Даша цыкнула... В общем, их услышали духи Железа, Стекла, Асфальта и Дерева и выбежали на крыльцо.

— Ага, вот они, люди. Лови их, лови! — Духи оказались очень проворными и сильными. Они быстро схватили всех: Дашу, Бишопа, Тинтока, Егорку, Мурзика и Тимура.

— Ведём их в избу, судить будем!

По какому-то волшебству в избе вспыхнул свет, духи оказались сидящими за столом, а наши друзья, связанные по рукам, ногам и лапам, стояли у дальней стенки.

— Вы виновны в том, — начал железный человек, — что подслушивали нас, и в том, что бросали моих братьев ржаветь.

— Неправда, — сказал Егорка. — Я люблю машины, и Даша тоже, а Тиме и Мурзику они вообще не нужны.

— Вот именно ты-то и ломаешь их больше всех, вчера оставил грузовик под дождём!

— И разбил лампу, гоняя мух палкой!

— И проковырял дыру в асфальте! И... Казнить их! Казнить!

— Постойте! Егорка и Даша, Тинток и Бишоп посадили два дерева и три куста смородины и поливают их! Они обвязали стволы еловыми ветками, чтобы противные зайцы не погрызли кору! Я не согласен их казнить, — заступился Дух Дерева.

— Прочь, заступник людей, мы тебя не спрашиваем! Казнить и всё тут!

Но, пока шла эта перепалка, Тима перегрыз веревки на руках и ногах Егорки, а тот уже быстро развязал путы на остальных, и, когда духи Железа, Стекла и Асфальта, оттеснив Духа Дерева в угол, бросились на них, то они вскочили на ноги, и, схватив кто что смог, приготовились к решительной битве. Чем бы она кончилась — никто не знает, но тут дверь распахнулась, и на тёмном фоне ночного неба вырисовалась белая, даже какая-то прозрачная фигура. Все смолкли и застыли. Послышался шелест, и мелодичный тихий голос сказал:

— Что вы разбушевались? Почему драка?

— Да мы тут поймали людей и заодно вот этих, — закричали разом духи, показывая на Тиму и Мурзика. — А он нам мешает их казнить, — закончил разгневанный Дух Железа, махнув рукой  в сторону Духа Дерева.

— Ладно, расскажите всё по порядку, — сказал вновь прибывший, садясь на скамейку. Духи повторили ему свои жалобы на людей и рассказали о том, как они поймали Егора, Дашу и остальных.

— Да, — заговорил после долгого молчания белый Дух (а это был Дух Бумаги), — серьёзно вы говорите и глупо вместе с тем. Меня тоже долго мучают, прежде чем я получусь готовым, — начал Дух Бумаги. — Размалывают древесину на мелкие кусочки, варят это всё в котлах, ловят ситами и прокатывают бумажную массу через огромные, тяжёлые валки бумагодельных машин, плющат до толщины листка, а потом режут эти огромные километровые бумажные полосы, которые со страшной скоростью выскакивают из машины — ух, даже страшно вспомнить о той ужасной скорости, — на листы... А на листах пишут или печатают. И как бывает тяжко, когда пишут и печатают ерунду, глупости или мерзости, а это часто делают, некоторые люди только тем и заняты, — Дух Бумаги тяжело вздохнул и оглянулся: все сидели, спокойно слушая духа Бумаги.

— Но, — продолжал дух Бумаги, — как же бывает радостно, когда на мне напишет стихи настоящий поэт, сделает рисунок художник или ребёнок, который хочет рисовать на самом деле, или ученый запишет своё открытие. На мне писали Пушкин, Лермонтов, Маяковский, на мне написаны сказки про конька-горбунка, Ягморта, Емельку-дурачка, Волшебника Изумрудного города, Винни-Пуха, Робинзона Крузо — за это я готов терпеть весь тот океан глупости, который выплескивается на мои поля. А те листы, — продолжал Дух Бумаги, — становятся бессмертными, они не гибнут ни в огне, ни в воде. Да и вы обретаете бессмертие на листах бумаги — на них же записаны чертежи железных машин, секреты варки стекла, выращивания деревьев, укладки асфальта и вообще всего, что умеют делать люди, оживляя вас, вытаскивая из земли и давая форму, силу и смысл... — Дух Бумаги замолчал... Духи Асфальта, Железа, Стекла не проронили ни слова.

— Ну, а чтобы все-все подружились по правде, я кое-что подарю вам. Общее Дело объединит Духа Железа, Мурзика, Егорку, Духа Стекла, Тинтока, Бишопа, Дашу, Тиму и остальных, — с этими словами Дух Бумаги извлёк откуда-то, как будто достал из воздуха, необыкновенно красивую трубку и передал её Егорке, — ты самый зоркий, выйдем на улицу и посмотрим на звёзды.

— Давайте скорее, скорее! — закричали все хором. Выбежали на улицу. Дождь уже прекратился; на небе ярко сияли звезды.

— Смотри вон туда, — Дух Бумаги показал на небо, туда, где виднеется Полярная звезда. Егор поднёс трубу к глазам и закричал:

— Я вижу планету! Там люди, они ходят по земле, то есть по той планете, на которую я смотрю.

— Посмотрите теперь все по очереди. Ну вот, видите: там действительно люди. И они ждут вас. За дело! Давайте строить межзвездный корабль, чтобы лететь к Альтаиру — так называется звезда. Это солнце планеты, которую мы должны посетить.

— А как ты о ней узнал? — спросил Егор Духа Бумаги, — тебе что, тамошние люди сказали?

— Возможно, — ответил уклончиво Дух Бумаги.

И закипела дружная работа. Бишоп и Тинток колдовали, варили волшебное топливо для корабля и защитные мази. Духи строили корабль, Егор и Даша готовили подарки для жителей альтаирской планеты, название которой им ещё предстояло узнать, и помогали духам. Тима и Мурзик бегали от одного к другому, носили инструменты и веселили всех...